ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ №2 2000г. Горьковская коммуна, 21 сентября 1945г.
ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ Н. Липатов
В дивизионе молодые бойцы, сами еще совсем недавно сошедшие со школьной скамьи, нередко парторга
Прохорова по ошибке называли Сергеем Ивановичем: уж больно много в нем было от учителя! В армии, особенно
в военное время, люди быстро и незаметно утрачивают все прежнее, гражданское, - "гражданку", как выражаются солдаты,- но этого человека не изменили и три боевых года.
Когда он, бывало, присаживался в общей землянке к грубому, наспех сколоченному столу и , придвинув коп-
тилку, раскладывал конспект беседы, - у бойцов, примостившихся на краю своих нар, на какой-то миг возникало трогательное мирное видение: парты, доска, размеренная речь, безошибочное предчувствие близкого звонка...
И говорил парторг не как другие в полку, а тоже по-учительски, повышая голос на важных местах, повторяя кое-что по два раза. Прохорова любили: слушать его было интересно. Всем запало в память, как в маленьком при-
карпатском городишке Галиче, у развалин древней крепости, он долго рассказывал о славном прошлом городка, о могучем Галицко-Волынском княжестве, о том как боролись здесь люди за волю славянскую. О князе Романе, ко-
торый проходил через вражескую землю, как орел, храбр был,как тур... Даже старые рыбаки-гуцулы, ко всему ка-
залось, равнодушные, побросали тогда сети на днестровском берегу и подошли послушать...
А в июле 1945 года Прохорова вызвал командир полка.
- Ну что ж, товарищ Прохоров, -дружески сказал он,- кончилась теперь ваша служба... Что будете делать дома? Опять вернетесь в школу?
- Так точно, товарищ подполковник... Снова возьмусь за историю...
- Почему же снова?- Чуть шутливо перебил его командир.- А здесь-то разве мы с вами не историей занимались? А кто прошел вот по этой тропке. А?... - он провел по карте извилистую линию от Харькова до густо-коричневых Карпат...
... И вот - третий день подряд качается вагон. Та же дорога, но только обратная, спокойная. Если свесишь го-
лову с верхней полки - больше угадаешь, чем увидишь при свете единственной подрагивающей лампочки дымное, шевелящееся нутро вагона. И ночью не смолкает приглушенный гомон. Кто-то медленно перебирая лады, вполго-
лоса напевает знакомое, фронтовое:
Коптилка в землянке укромной
Чуть светится ночи назло.
Ты знаешь, коптилка, я помню,
Как было на свете тепло...
И все смолкают, вспоминая, наверное, о былом... Ой вы, ночи фронтовые, темные! Дороги людные, молчали-
вые, озаренные сполохами близких боев. Полянки истоптанные, где засыпали на полчаса, улегшись без разбора в мокрую траву. Окопы, чавкающие глиной, пахнущие стародавней потревоженной прелью...
Жизнь после всего этого надо было начинать сначала. Как-то не всерьез верилось, что ты едешь в чистый, светлый дом - с кроватями, умывальниками, с мирными ночами... Встретят родные, друзья по работе...
Школа! Скучал о ней Прохоров, думал неотступно все три года. Часто приглядывался к бойцам, задумывался: как научила их школа.
Особенно интересовало его новое пополнение: эти, подросшие в годы войны, до прибытия в часть не успели еще как следует перевариться в армейском котле. Их характеры, взгляды на жизнь почти целиком воспитала школа.
Молодежь была отважна, смела, способна на подвиги. Вспомнился последний бой, уже далеко за Карпатами: нужно было выручить небольшую, окруженную немцами, разведывательную группу. На машинах подбросить людей невозможно: бездорожье, слякоть. И ребята молча бежали 25 километров с полной выкладкой. Ни звука, ни жало-
бы, ни стона! Но вот серые, не героические будни переносили хуже: некоторые вешали головы, жаловались на усталость... Не всегда хватало им годами прививаемой внутренней дисциплины, тренированной воли. Знания были хорошие, но тоже подчас отдавали формализмом.
Однажды под немецкими бомбами,- кажется, это был последний воздушный налет немцев,- заприметил Сергей Иванович одного молодого бойца. Когда черные гроздья бомб отрывались от самолета прямо над головой- он боязливо прижимался всем телом к земле. Настоящие же, опасные бомбы его не тревожили... После боя вызвал его Прохоров и спросил:
- Ты учил когда-нибудь об инерции?
- Учил, знаю...
- Так разве могла в тебя угодить бомба, сброшенная над головой? Эй, ты, Иванушка на камушке, грамотей!
Для парня это оказалось просто откровением: обучали его в школе законам Ньютона и Архимеда подробно, но на каких-то бессмысленных, всегда одних и тех же примерах с падающими на головы яблоками. "Яблоки!- усмех-
нулся про себя Прохоров.- Тут такие плоды созрели, а он-яблоки!.." И это был не единственный случай такого рода. Почти все бойцы хорошо помнили геометрию, но многие, например, не сумели применить теорему о подобии треугольников при измерении высоты здания. Теоремы, бывало, усваивали только на доске, на чертежах, вне времени и пространства...
Даже исторические познания у многих были суховаты и формальны. Даты, факты, события- все это лежало в сознании, как на архивной полке. Это была не живая, наглядная, действенная история, а её бледное музейное отражение. Засушенные цветы в книге!
Вспоминал Сергей Иванович и свои уроки... Вот в 1942 году, незадолго до отъезда, рассказывал восьмому классу о петровской эпохе... Что это была за тема? Да: взятие Азова... Прутский поход Петра... Тоже ведь многое выходило скучно, серо: цифры, факты, даты - из года в год одно и то же... Эх, торные дорожки, легкие учительские тропки... Странички да параграфы... Не так бы надо все это делать, не так!
Прохоров проснулся от громкого говора и смеха. Внизу увязывали мешки, отряхали шинели. Сосед, пристроив зеркальце прямо на коленях, торопливо брился. Поезд подходил к Горькому. Мелькали будки, вдали засинела Ока, а вот показался и сам город, о котором так часто думалось, что он почти перестал ощущаться как реальность, стал чем-то вроде сказки, выдуманной для утешения самого себя. Пожилой боец, бывший бригадир из Лыскова, стоял у окна и пел ту же свою вчерашнюю, не приедающуюся песню. Не было в ней только ночной думы, и оттого казалось, что вчера пелось только её начало, а сегодня в полный голос звучит конец:
Когда мы проклятых прогоним,
Домой поспешу я скорей.
Глаза я прикрою ладонью,
Увидев ряды фонарей...
Необыкновенное начиналось утро... Прохоров улыбнулся широко и бездумно, как в детстве.
* * *
- Тише!...Сергей Иванович идет!- сообщил вбежавший дежурный, и все с интересом, выжидательно посмотрели на дверь.
Учитель вошел в класс с широкой-широкой улыбкой - такой же, как месяц назад, на вокзале. Все было в этой улыбке: и радость встречи, и вера большая в себя, и ощущение новизны того, что должен он сейчас сказать, сделать на этом первом уроке.
- Ну, здравствуйте, ребята, здравствуйте,- просто сказал он, положив на стол книги, и медленно обвел взглядом класс. Как же они вытянулись, ребятишки, повзрослели! А уезжал- были пятиклассниками, тузили друг друга в перемены, носились, сломя голову, по двору. Все еще в них тогда было ребячье, глупое... Вот этот, высокий, в серой гимнастерке. Попов? Вспомнил Сергей Иванович, что именно его отчитывал в учительской накануне отъезда за невежливое отношение к преподавательнице биологии Ирине Вениаминовне...
Учитель отметил в журнале отсутствующих и приступил к первой вводной беседе. Говорилось необычайно легко сегодня, слова подбирались нужные сразу.
- Вы начинаете изучать русскую историю, историю нашего великого народа,- медленно и спокойно начал Прохоров.- Поймите же сразу и навсегда, что история - это не только книга, учебник. Это великое и вечное течение жизни, постоянная борьба за лучшее. Это мечта народа, воплощенная в подвиги. Она вечно - молода, и сегодня так же совершается на ваших глазах, как и тысячелетие тому назад на глазах других... Вот послушайте, с чего мы начнем...
И перед притихшими, утратившими чувство времени восьмиклассниками одна за другой возникли величественные картины древности. Степи, степи, степи... Песни русские, протяжные, богатырские... Топчут землю кони поганых половцев, пылают деревни, стонут люди в ярме... Но вот звездами надежды загораются в степях костры дружины Святославовой, - и нет ей преграды более, нет ей равной по удали орды-супротивицы...
Звонок на перемену ребята в этот раз прослушали...
Вечером, по традиции первого дня, учителя первой автозаводской школы собрались в кабинете директора.
- А мои ребята просто в восторге от вашего первого урока, - сказала директору пожилая учительница, классный руководитель 8-го класса. - Вот это, говорят, история!
- Ну что ж! История как история. Обыкновенная история,- задумчиво произнес Сергей Иванович.- Ведь научила же нас чему-нибудь война... Но это еще не все! У нас с вами - ни много, ни мало,- две тысячи юных людей. По-нашему, по-солдатски, это два полка! А все ли они уже на верной дороге? Нет, не будем и хвастаться. Есть мальчишки - от земли не видать - курят. Есть и такие, что и вообще пока более подвержены улице, чем школе. А почему? Порочноые наклонности, как говорят некоторые? Нет - это обычное ухарство, поиски мужества, смелости. Поверните это горбатое, неразумное мужество и смелость на верную тропу - твердо, умно, - все пойдет по- иному - знающими, сметливыми людьми будут расти наши ученики... И давайте подумаем... давайте поручимся... что это тоже будет в новом учебном году... самая обыкновенная история!
|
